Неточные совпадения
— Однако как сильно
пахнет свежее сено! — сказал Степан Аркадьич, приподнимаясь. — Не засну ни за что. Васенька что-то затеял там.
Слышишь хохот и его голос? Не пойти ли? Пойдем!
Всё лицо ее будет видно, она улыбнется, обнимет его, он
услышит ее
запах, почувствует нежность ее руки и заплачет счастливо, как он раз вечером лег ей в ноги и она щекотала его, а он хохотал и кусал ее белую с кольцами руку.
Он
слышал ужасный
запах, видел грязь, беспорядок, и мучительное положение и стоны и чувствовал, что помочь этому нельзя.
Оканчивая писать, он потянул несколько к себе носом воздух и
услышал завлекательный
запах чего-то горячего в масле.
От Петрушки
услышали только
запах жилого покоя, а от Селифана, что сполнял службу государскую да служил прежде по таможне, и ничего более.
Она другой рукой берет меня за шею, и пальчики ее быстро шевелятся и щекотят меня. В комнате тихо, полутемно; нервы мои возбуждены щекоткой и пробуждением; мамаша сидит подле самого меня; она трогает меня; я
слышу ее
запах и голос. Все это заставляет меня вскочить, обвить руками ее шею, прижать голову к ее груди и, задыхаясь, сказать...
Говор народа, топот лошадей и телег, веселый свист перепелов, жужжание насекомых, которые неподвижными стаями вились в воздухе,
запах полыни, соломы и лошадиного пота, тысячи различных цветов и теней, которые разливало палящее солнце по светло-желтому жнивью, синей дали леса и бело-лиловым облакам, белые паутины, которые носились в воздухе или ложились по жнивью, — все это я видел,
слышал и чувствовал.
Я был в сильном горе в эту минуту, но невольно замечал все мелочи. В комнате было почти темно, жарко и
пахло вместе мятой, одеколоном, ромашкой и гофманскими каплями.
Запах этот так поразил меня, что, не только когда я
слышу его, но когда лишь вспоминаю о нем, воображение мгновенно переносит меня в эту мрачную, душную комнату и воспроизводит все мельчайшие подробности ужасной минуты.
«В самом деле, — сказал я, — почему думаешь ты, что жило [Жилó (устар.) — жилье.] недалече?» — «А потому, что ветер оттоле потянул, — отвечал дорожный, — и я
слышу, дымом
пахнуло; знать, деревня близко».
Клим чувствовал, что вино,
запах духов и стихи необычно опьяняют его. Он постепенно подчинялся неизведанной скуке, которая, все обесцвечивая, вызывала желание не двигаться, ничего не
слышать, не думать ни о чем. Он и не думал, прислушиваясь, как исчезает в нем тяжелое впечатление речей девушки.
В трех шагах от него Самгин уже
слышал холодноватый
запах ментола.
Он
слышал, что она сделала выговор
Паше, зачем ей не доложили о приезде Райского.
Сердце усиленно и веско билось — я
слышал каждый удар. И все так мне было мило, все так легко. Проходя мимо гауптвахты на Сенной, мне ужасно захотелось подойти к часовому и поцеловаться с ним. Была оттепель, площадь почернела и
запахла, но мне очень нравилась и площадь.
Молодые мои спутники не очень, однако ж, смущались шумом; они останавливались перед некоторыми работницами и ухитрялись как-то не только говорить между собою, но и
слышать друг друга. Я хотел было что-то спросить у Кармена, но не слыхал и сам, что сказал. К этому еще вдобавок в зале разливался
запах какого-то масла, конечно табачного, довольно неприятный.
«А вы
слышали этот
запах?» — приставал крикун, обращаясь к полковнику и поглядывая на нас.
Я, еще проходя мимо буфета,
слышал, как крикун спросил у м-с Вельч, что за смрад распространился вчера по отелю; потом он спросил полковницу,
слышала ли она этот
запах. «Yes, о yes, yes!» — наладила она раз десять сряду.
— Ведь я знаю, всё это — вино; вот я завтра скажу смотрителю, он вас проберет. Я
слышу —
пахнет, — говорила надзирательница. — Смотрите, уберите всё, а то плохо будет, — разбирать вас некогда. По местам и молчать.
Ему казалось, что он и теперь
слышал этот
запах.
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям: неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором слилось все, что я видел, ощутил,
слышал в эти три дня, — все: тонкий
запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки с почтенными старыми церквами и деревьями, аисты в лугах, уютные мельницы с проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолы и серые чулки, скрипучие, медлительные возы, запряженные жирными лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым дорогам, обсаженным яблонями и грушами…
—
Пахнет дымом,
слышите? — Вдруг поднял голову, понюхал воздух и заволновался, моргая по привычке глазами, табачный фабрикант.
Рядом с Харитиной на первой скамье сидел доктор Кочетов. Она была не рада такому соседству и старалась не дышать, чтобы не
слышать перегорелого
запаха водки. А доктор старался быть с ней особенно любезным, как бывают любезными на похоронах с дамами в трауре: ведь она до некоторой степени являлась тоже героиней настоящего судного дня. После подсудимого публика уделяла ей самое большое внимание и следила за каждым ее движением. Харитина это чувствовала и инстинктивно приняла бесстрастный вид.
Потом она растирала мне уши гусиным салом; было больно, но от нее исходил освежающий, вкусный
запах, и это уменьшало боль. Я прижимался к ней, заглядывая в глаза ее, онемевший от волнения, и сквозь ее слова
слышал негромкий, невеселый голос бабушки...
Когда проходишь по площади, то воображение рисует, как на ней шумит веселая ярмарка, раздаются голоса усковских цыган, торгующих лошадьми, как
пахнет дегтем, навозом и копченою рыбой, как мычат коровы и визгливые звуки гармоник мешаются с пьяными песнями; но мирная картина рассеивается в дым, когда
слышишь вдруг опостылевший звон цепей и глухие шаги арестантов и конвойных, идущих через площадь в тюрьму.
И горные ключи и низменные болотные родники бегут ручейками: иные текут скрытно, потаенно, углубясь в землю, спрятавшись в траве и кустах;
слышишь, бывало, журчанье, а воды не находишь; подойдешь вплоть, раздвинешь руками чащу кустарника или навес густой травы —
пахнет в разгоревшееся лицо свежею сыростью, и, наконец, увидишь бегущую во мраке и прохладе струю чистой и холодной воды.
— Да и я, брат,
слышал, — подхватил генерал. — Тогда же, после серег, Настасья Филипповна весь анекдот пересказывала. Да ведь дело-то теперь уже другое. Тут, может быть, действительно миллион сидит и… страсть. Безобразная страсть, положим, но все-таки страстью
пахнет, а ведь известно, на что эти господа способны, во всем хмелю!.. Гм!.. Не вышло бы анекдота какого-нибудь! — заключил генерал задумчиво.
Генерал, Иван Петрович, Дарья Алексеевна, Катя,
Паша, Рогожин,
слышали?
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я… не так ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите, прикажите. Катя,
Паша, — увидала она вдруг в дверях своих девушек, — подите сюда, я замуж выхожу,
слышали? За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и меня берет!
Запах постного масла бросился мне в нос, и я сказал: «Как нехорошо
пахнет!» Отец дернул меня за рукав и опять шепнул мне, чтоб я не смел этого говорить, но дедушка
слышал мои слова и сказал: «Эге, брат, какой ты неженка».
Голова моя закружилась от волнения; помню только, что я отчаянно бился головой и коленками до тех пор, пока во мне были еще силы; помню, что нос мой несколько раз натыкался на чьи-то ляжки, что в рот мне попадал чей-то сюртук, что вокруг себя со всех сторон я
слышал присутствие чьих-то ног,
запах пыли и violette, [фиалки (фр.).] которой душился St.-Jérôme.
Здороваясь с нею, я замечаю на ее руке бледно-желтоватую глянцевую опухоль, а в комнате тяжелый
запах, который пять лет тому назад
слышал в комнате матушки.
— Господи Иисусе, —
слышишь,
Паша, что говорю я?..
Однажды Николаев был приглашен к командиру полка на винт. Ромашов знал это. Ночью, идя по улице, он
услышал за чьим-то забором, из палисадника, пряный и страстный
запах нарциссов. Он перепрыгнул через забор и в темноте нарвал с грядки, перепачкав руки в сырой земле, целую охапку этих белых, нежных, мокрых цветов.
Она обняла его за шею и нежно привлекла его голову к себе на грудь. Она была без корсета. Ромашов почувствовал щекой податливую упругость ее тела и
услышал его теплый, пряный, сладострастный
запах. Когда она говорила, он ощущал ее прерывистое дыхание на своих волосах.
Тесно обнявшись, они шептались, как заговорщики, касаясь лицами и руками друг друга,
слыша дыхание друг друга. Но Ромашов почувствовал, как между ними незримо проползало что-то тайное, гадкое, склизкое, от чего
пахнуло холодом на его душу. Он опять хотел высвободиться из ее рук, он она его не пускала. Стараясь скрыть непонятное, глухое раздражение, он сказал сухо...
Ромашов
слышал, как из его развороченного на куски тела шел густой
запах сырого мяса, точно от туш, которые выставляют при входе в мясные лавки.
Дернов (жене).
Слышишь ты у меня! чтоб здесь бобровского и духу не
пахло…
слышишь! а не то я тебя, видит бог, задушу! своими руками задушу!
И вдруг, знаете, сижу я один, будто сном забывшись, и
слышу, что по избе благовоние разливается: фимиам не фимиам, а такого
запаху я и не слыхивал — одно слово, по душе словно мягким прошло: так оно сладко и спокойно на тебя действует.
— Ах да! у дядюшки. Много было гостей? Пили шампанское? Я даже отсюда
слышу, как
пахнет шампанским.
Еще одно его смущало, его сердило: он с любовью, с умилением, с благодарным восторгом думал о Джемме, о жизни с нею вдвоем, о счастии, которое его ожидало в будущем, — и между тем эта странная женщина, эта госпожа Полозова неотступно носилась… нет! не носилась — торчала… так именно, с особым злорадством выразился Санин — торчала перед его глазами, — и не мог он отделаться от ее образа, не мог не
слышать ее голоса, не вспоминать ее речей, не мог не ощущать даже того особенного
запаха, тонкого, свежего и пронзительного, как
запах желтых лилий, которым веяло от ее одежд.
Протанцевав со своею дамой, он с такой же утонченной вычурностью приглашает другую, потом третью, четвертую, пятую, всех подряд. Ну, что за прелесть эти крошечные девчонки! Александров ясно
слышит, что у каждой из них волосы
пахнут одной и той же помадой «Резеда», должно быть, купленной самой отчаянной контрабандой. Да и сам этот сказочный балок под сурдинку не был ли браконьерством?
И когда Александров
услышал свою фамилию, громко названную Берди-Пашой, то он вздрогнул и совсем растерялся.
— Нельзя, милая, нельзя. Служба… Отпуск кончился… А что говорить, хорошо бы было! Ты посмотри только, как розы-то
пахнут… Отсюда
слышу. А летом в жары ни один цветок не
пахнул, только белая акация… да и та конфетами.
— Уж если есть яд, так тяжелый
запах непременно
услышишь, только поближе нюхнуть, в самый пар.
Стебли трав щёлкали по голенищам сапог, за брюки цеплялся крыжовник, душно
пахло укропом, а по ту сторону забора кудахтала курица, заглушая сухой треск скучных слов, Кожемякину было приятно, что курица мешает
слышать и понимать эти слова, судя по голосу, обидные. Он шагал сбоку женщины, посматривая на её красное, с облупившейся кожей, обожжённое солнцем ухо, и, отдуваясь устало, думал: «Тебе бы попом-то быть!»
— Это ничего, что слепенький:
услышит, чем
пахнет — прозрит-с! А хоть бы и насчет жалованья — вы думаете, жалованье-то с неба падает?
Разумеется, мы говорим о прикормке постоянной, которую хорошо приготовлять следующим образом: берутся хлебные зерна ржи, овса, пшеницы или какие есть; прибавляются отруби, корки ржаного хлеба, особенно пригорелые (рыба далеко
слышит их
запах), все это кладется в чугун, наливается водой и ставится в жаркую печь, сутки на двое так, чтобы совершенно разопрело.
Лаптев вспомнил, что это самое или нечто подобное он
слышал уже много раз когда-то давно, и на него
пахнуло поэзией минувшего, свободой одинокой, холостой жизни, когда ему казалось, что он молод и может все, что хочет, и когда не было любви к жене и воспоминаний о ребенке.
Социалисты? О, друг мой, рабочий человек родится социалистом, как я думаю, и хотя мы не читаем книг, но правду
слышим по
запаху, — ведь правда крепко
пахнет и всегда одинаково — трудовым потом!
Теперь, во время прогулок по городу, он готов был целые часы стоять против строящегося дома, наблюдая, как из малого растет к небу огромное; ноздри его дрожали, внюхиваясь в пыль кирпича и
запах кипящей извести, глаза становились сонными, покрывались пленкой напряженной вдумчивости, и, когда ему говорили, что неприлично стоять на улице, он не
слышал.
Лунёв сквозь шум в ушах
услышал этот вопрос, и на него точно холодом
пахнуло. Он подозрительно оглядел Якова и Машу, тоже испуганную его возбуждением и криками.